Не родились в их краях арбузы, как ни старайся. Семен Андреевич что только ни делал — и статьи умные в журналах читал, и в город за районированными семенами ездил. А уж как он возился с семенами: прокалывал, обеззаражива��, прогревал, проращивал семена в соленой воде. Высаживал в торфяные горшки, грел под лампой, пока не проклюнутся, а потом выносил рассаду на ночь в прохладные сенцы. Пристраивал под пленку, сдабривая почву песочком. И вроде принимались, выбрасывали побеги, цвели, радовали Семена Андреевича завязями, а потом вдруг начинали капризничать, переставали расти и висели на плетях зелененькими мячиками.
Фото по лицензии pixabay.com
Зарекся тогда Семен Андреевич арбузы выращивать, хоть и любил их сочную сладость.
— Одному мне много ль надо, чай привезут к концу лета, — говорил он соседям. Но зимой перебирал семена и наткнулся на арбузные. Хотел было выбросить, да рука не поднялась, по весне разбросал их на краю огорода и забыл. Увидел, когда плети к грядкам потянулись.
— Ишь ты, — приговаривал Семен Андреевич, разворачивая упрямые ростки.
Все лето поглядывал, хотя особо не ухаживал, разве полил пару раз, но примечал, когда цвели, когда появлялись маленькие плоды. К августу стало понятно – будет урожай, зеленые мячи грели на солнце светлеющие бока.
— Вот и пойми их, — судачил он с соседями, — те года носился, словно мать с младенцем, а тут ведь просто семена бросил.
Соседи завистливо кивали головой и просили семян. А в середине августа, сняв первый урожай, Семен Андреевич позвонил дочке.
— Приехала бы ты, Катенька, такие арбузы вызрели – не поверишь. Поговори со своим Вадимом, я вам тут и огурчиков накрутил, и помидорки, свое-то оно лучше магазинного.
Дочь обещала, говорила, что приедут в ближайшую субботу, и Семен Андреевич ждал — с утра прибирался в доме, жарил оладушек, выходил встречать. К обеду не выдерживал — набирал дочкин номер, и Катенька отвечала сонным голосом, что у них дела, и они не смогут, но через неделю обязательно. Но проходила неделя, за ней другая. В первую субботу октября Семен Андреевич загрузил в хозяйственную сумку на колесиках самые большие арбузы, подумал и добавил еще пакеты с чесноком и сушеной зеленью. До райцентра подвез Гришка Михайлов, подкатил на своей «девятке» прямо к автостанции.
— Ты иди в кассу, дядька Семен, я посижу, подожду, кто знает, может, билетов нет.
Но билеты были, Гришка помог загрузить сумку, и автобус тронулся. Семен Андреевич последний раз гостил у дочери два года назад, приехал в новую квартиру, чтобы помочь с ремонтом, прожил несколько дней, пока рабочие занимались своими делами — дочка просила проследить, чтобы все было хорошо. С тех пор он Катюшу и не видел. И сейчас, проезжая мимо сел и городков, жалел, что так внезапно собрался, даже не позвонив.
Через четыре часа автобус высадил уставших пассажиров у поста, огороженного турникетами. Семен Андреевич с удивлением смотрел, как люди проходят сквозь металлические воротца, в последний его приезд их не было. Хорошо, хоть маршрут автобуса не изменился, Семен Андреевич всю дорогу смотрел в пыльное оконце, боясь проехать нужную остановку.
Во дворе дома, где жила дочка с зятем, устало присел на скамеечку и достал телефон.
Катюша выскочила во двор.
— Папка, что же не предупредил, мы бы с автовокзала встретили! Давай, — потянула она тележку.
— Не надо, доченька, тяжело. А твой-то где?
«Ее» был на кухне, варил кофе, скупо поздоровался с тестем и ушел в комнату.
— Давай я тебя покормлю, — рылась дочка в холодильнике. – Будешь пиццу?
— Что?
— Пирог такой, — Катя достала коробку с какими-то кусками и засунула их в микроволновку.
Пицца Семену Андреевичу не понравилась:
— Мамка твоя, эх и пироги пекла!
В кухне появился Вадим, и словно не замечая гостя, сказал жене:
— Катя, мы опоздаем, Шнуриковы ждать не будут.
— Пап, понимаешь, мы сегодня уезжаем на юбилей, приятели наши празднуют.
Семен Андреевич поднялся.
— Дочка, ты там арбузы-то выложи, я обратно поеду, там и Тузик мой один.
Зять что-то смотрел в своем телефоне.
— Вечерний автобус уходит через час двадцать, я закажу билеты и такси.
Катя виновато посмотрела на отца.
— Ничего, дочка, ничего.
Всю дорогу до дома он вспоминал лицо Кати, которая увидела, наконец, его арбузы.
— Удивилась, — думал он удовлетворенно.