На миг Алексею показалось, что атмосфера в доме наэлектризовалась, достаточно реплики, и этот мир абсурда вспыхнет адским пламенем. А источником искры должен стать он.
Фото: pixabay.com
Он помнил этот дом еще прежним, когда были живы родители Вадима, приятеля, к которому он приехал сейчас. Алексей не был здесь лет десять, не меньше, последний раз на похоронах Валентины Ивановны, матери друга. С тех пор он изредка писал Надежде, жене Вадима, спрашивая, как у них дела. Та отвечала скупо, и Алексею удалось убедить себя, что он не вправе вмешиваться в жизнь взрослых людей, пусть даже один из них был его лучшим другом, а его жена — женщина, которую когда-то любил. От влюбленности остались полустертые воспоминания и чудовищное чувство вины, собственного предательства как оправдание бегства.
Алексей давно догадывался, что с Вадимом беда, но не позволял себе даже думать об этом, иначе не избавиться от мыслей, что в алкоголизме друга виновен он, задумавший увести Надежду от мужа. С тех пор прошло полтора десятка лет, у Алексея давно своя семья, любимая жена и прекрасная дочь, у него хорошая должность и обеспеченный быт, казалось бы, можно забыть о детской дружбе и маленьком домике в провинциальном городке, где живет приятель Вадька, его рано постаревшая жена и двое несчастных мальчишек.
Надежда по-старушечьи куталась в какую-то потрепанную шаль и дрожала всем телом. Алексей едва взглянул на нее и прошел сквозь комнату в темную спальню, туда, где на старом продавленном диване второй день лежал без сознания Вадька.
— Я «скорую» вызывала, они отказались ехать, — тихо сказала Надежда, последовавшая за ним.
— Как это? Они не могли отказаться… темнишь ты, Надька, ну да ладно, попробую забрать его к себе в город.
— В область? — осела женщина на облезший табурет.
— В область, в область, собирайся, поедешь с нами. И мальчишек собирай, где они, кстати?
— У себя, — кивнула она на каморку, выделенную под детскую.
— У себя, — передразнил Алексей и направился туда. Комната больше походила на чулан, такая же тесная и темная, заваленная тряпьем. — Довели дом, не дом, а помойка.
— Так работаю одна, когда мне успеть, — хозяйка следовала по пятам, словно страшась, что гость обворует их.
— Мальчишки, — обратился к шестилетним близнецам Алексей. — Меня зовут дядя Леша, и я хочу пригласить вас в гости. Давайте, собирайтесь и ждите нас во дворе.
— Что ты тут командуешь, а если мы не поедем? — не отступала Надежда.
— Послушай, ты мне позвонила, так?
— Так.
— Попросила помочь, теперь я решаю, как спасать своего друга, — говорил он, параллельно набирая номер в телефоне. — Что у вас тут со связью?
— На улице лучше ловит.
На улице, действительно, связь появилась. Алексей сделал пару звонков, и устало присел на лавочку под раскидистой сиренью, посаженной когда-то матерью Вадима. Надежда села рядом.
— Собирай мальчишек, их я заберу обязательно, через пару часов приедет «скорая» из клиники, в которой работает Олеся, моя жена. Вадьку надо госпитализировать, если еще не поздно, я не медик. Мальчишек я тоже заберу, мы их обследуем, ты можешь оставаться.
Алексей видел сомнение в глазах женщины, что некогда была так дорога ему. От светлой смешливой Наденьки ничего не осталось, разве густые волосы, правда и они теперь тронуты сединой.
— Я не могу, у меня работа.
Он знал, что сейчас в ней ведут борьбу материнство и созависимость, желание перемен и страх.
— Дело твое.
Надежда все же приехала, правда, через месяц, когда Вадима перевели из клиники в реабилитационный центр. Ей позволили навестить мужа, она съездила и в детский неврологический центр, где лечились близнецы. Но сама от реабилитации отказалась, даже не захотела побеседовать с психологом, просто уехала, бросив мальчишек и мужа на попечение семьи Алексея.
— Вадька, надо что-то решать с мальчишками, тебе лечиться год, не меньше, а им поступать в школу, — спрашивал друга Алексей.
Они прогуливались по небольшому саду близ центра, где восстанавливались после алкогольной зависимости.
— Скажи, почему ты занимаешься мной, мальчишками?
— Потому, что мы — друзья.
— Это не мешало соблазнить мою жену.
— Все эти годы чувство вины не позволяло мне быть ближе, помогать тебе. Я только сейчас понял, что дружба сильнее этого, дружба помогает победить даже себя.
Вадим усмехнулся и протянул руку.
— А что с пацанами?
— Запущенные они, проблемы неврологические, что еще ожидать от вашего образа жизни? Но мы с Олесей можем взять их к себе на год, до того времени, когда ты будешь здоров. Олеся звонила Надежде, та согласна.
— Как? Она же мать!
— А ты отец, так что, давай, лечись, а потом будем собирать твою жизнь по кирпичику, друг.