Здесь меняется все, будто мир, попав за эти стены, ввергается в хаос. Планы, желания – все рассыпается в прах, становится бессмысленным, здесь важно только одно – остаться живым. Красная зона – царство ��траха и надежды, мир другой реальности.
Петр Андреевич попал сюда пару дней назад. Впрочем, место, где он лежал, еще не красная зона, всего лишь изолятор со стеклянными стенами между одиночными палатами. В этом аквариуме страх набирал силу, вытеснял мысли, чувства, чтобы царствовать в полную силу. Он видел, как уговаривали какую-то модную штучку переехать в общую палату после карантина, а штучка устроила самую настоящую истерику. Усталые медики – инопланетяне просто вынесли ее многочисленные баулы, Господи, как на Бали явилась, а саму ее насильно вывели из палаты. Видел, как навзрыд рыдал брутальный мужик в соседнем аквариуме.
А потом были две недели в общей палате, уставленной кроватями так плотно, что с трудом можно пройти. Две недели борьбы реальности с параллельным миром. Он научился узнавать врачей и медсестер по глазам, в которых поселилась усталость. Научился радоваться сну, отгоняющему тревожные мысли. Но днем он все так же думал, что без него будет с Никиткой, его сыну всего одиннадцать, с родителями и Наташей.
Через две недели, ослабший и растерянный, он вернулся в свой дом. Наташа встретила мужа так, словно и не было этого переходного мира. Она тоже болела, но совсем легко, а у Никитки все тесты были отрицательными.
Марина накрыла на стол, все это время она жила в их доме. Петр Андреевич успел уговорить помощницу, не хватало еще заразить пятилетнюю дочку девушки. Марина тоже переболела, но сравнительно легко.
— Знаешь, я хочу ее уволить, — Наташа дождалась, когда девушка выйдет из столовой. – Она совсем разучилась готовить. Все, что мы ели в эти дни, это просто есть невозможно.
— А где вы брали продукты?
— Доставка, милый, совсем ты в больнице отстал от жизни. Да, Никитосу я купила новый айфон, он появился в интернет-магазинах.
— Айфон? Уволить Марину? Невкусно готовит? – Петр Андреевич отбросил вилку. – А сама не могла встать к плите? Марина тоже болела, готовила вам с температурой. Зачем Никите новый айфон, тем более, сейчас? Да, и вот что, я обещал тебе салон к лету, у вас же мода на эти цирюльни, что ты – владелица салона красоты… Не будет салона, и поездок тоже не будет. Марину я уволю сам, а готовить впредь, как и убираться, покупать продукты будешь сама, без помощников. Сэкономленные деньги я переведу на счет строительства дома для медиков.
— Петруша, ты что? Что с тобой произошло? – картинно надула накаченные губы Наташа.
— Это с тобой что-то произошло, со всеми нами. Ты думаешь, социальная справедливость – продажная девка, и все это принадлежит тебе по праву? По какому праву? Что ты сделала в этой жизни – удачно вышла замуж? Что ты умеешь, знаешь, чему, в конце концов, ты учишь нашего сына – последним моделям айфонов? И все? Какую книгу он прочел последней?
— Не знаю…
— А я знаю – никакую.
— Ты что, совсем с катушек съехал, как ты со мной разговариваешь? Я подам на развод и отберу у тебя бизнес!
— Попробуй, я не настолько наивен, чтобы позволить тебе это сделать. Хочешь разводиться – пожалуйста. Я заплачу тебе отступные, — он назвал сумму, — но Никита останется со мной.
Наташа молчала, видимо прикидывая, какой уровень жизни сможет себе позволить, потом, все так же молча, встала и вышла из столовой.
Петр Андреевич закончил обед, поблагодарил Марину, отметив, что в глазах девушки заблестели слезы и пошел в кабинет. Там он долго ходил между книжных полок, перебирая отложенные на «далекое потом» томики.
«Я успею, смогу», — радостно билось сердце.