О том, что Петраковская открыла кафешку в городе, Вера Куликова прочла в социальной сети, эта новость почему-то очень волновала бывших одноклассников. Петраковская, разумеется, фигура видная, единственная из их класса стала медийной фигурой, мелькая изредка в светской хронике. Вера мало общалась с детскими приятелями, зарегистрировалась в «Одноклассниках» по просьбе дальних родственников, и тут же ее завалили глупыми сообщениями. Она удаляла бесчисленные картинки, почему-то называемые подарками, и, выходя, забывала. И в этот раз она забыла о Петраковской с ее кафе, подумаешь, кафе в провинциальном городе у жительницы Рублевки, ей бы проблемы Петраковской, которая о кредитах, наверное, даже и не слышала. У Веры совсем другая жизнь.
Фото: по лицензии CC0 PxHere.com
Администрация ТЦ, где у Куликовой был небольшой магазинчик, заметно подняла оплату за аренду, и это стало последней каплей. Все последние месяцы ее «бизнес» держался на семейных накоплениях и тайно от мужа взятом кредите. Она, разумеется, понимала, что со своим предпринимательством надо заканчивать — обороты упали, а тут еще и виртуальные магазины, конкурировать с которыми невозможно.
А тут еще Максим… Муж все настойчивее требовал, чтобы она сворачивала торговлю, он устал крутить баранку, чтобы оплачивать ее игрушку. Как ему объяснить, что жена дальнобойщика – всего лишь жена дальнобойщика, а «предпринимательница» и звучит по-иному. Да и чем ей тогда заниматься, поваром идти? В приличный ресторан ее не возьмут, она не умеет готовить ресторанные блюда, разве в детский садик, варить огромные котлы за минимальную зарплату? Да и вообще, одно дело заскочить на часок в свой магазин, пройтись по соседним точкам в новой шубке, поблескивая бриллиантами, и совсем другое – подниматься в шесть утра и бежать чистить картошку!
Но пока магазин существует, она не будет думать о плохом. Вера решила посвятить день прогулке по городу, благо и погода чудесная – огромные хлопья снега кружились в танце под неслышную музыку.
Женщина вызвала такси, сегодня не хотелось никаких проблем, включая поиск парковки.
Она шла по центральной улице, где находились самые дорогие магазины города, и радужное настроение улетучивалось с каждым шагом – большая часть бутиков была закрыта. Все было постпразднично – серо и уныло. Она свернула на тихую улицу и почти сразу заметила оранжевую вывеску нового кафе. «Морковный торт», – прочла Вера и усмехнулась, на самой дорогой улице торт из морковки! И она решила зайти, посмотреть на тех, кто слаще этого корнеплода ничего не ел, безумцев, рискнувших в кризис открыть сомнительный общепит.
Внутри было уютно: мягкий свет настольных ламп, белоснежные салфетки, никаких кричащих пятен, вычурных картин. Здесь можно было полноценно пообедать, но большинство заходило выпить чашечку кофе и съесть десерт. Выбор кондитерских изделий впечатлял. На самом почетном месте витрины размещался морковный торт. Вера купила кусочек и села за столик у окна. Торт, действительно, был очень вкусным.
- Куликова, ты?
Вера обернулась – за спиной стояла Сонька Петраковская.
- Ты как здесь, ты же в Москве, на Рублевке?
- Теперь нет. Это мое, — кивнула на стены, присаживаясь рядом.
— Но как?
— Просто переехала после развода. А ты чем занимаешься?
— Магазинчик свой, — протянула Вера и … заплакала. Неожиданно для себя она рассказала бывшей однокласснице все: и то, что ей стыдно за мужа-дальнобойщика и троечницу дочку, что она разорилась и в ближайшие дни займется закрытием магазина, а ей придется искать работу. Петраковская слушала, не перебивая. Она и в школе умела слушать, может быть, поэтому всегда была в центре внимания? Вера даже не заметила, как вместо чашки кофе перед ней оказался травяной чай и корзинка с пирожными.
— Ешь, иногда сладкое действует как антидепрессант.
Вера послушно жевала.
— А знаешь что, мне нужен кондитер, ты же на кондитера училась?
— Да, но не помню ничего.
— Не беда, все покажем, было бы желание. Зарплата небольшая пока, мы только открылись, да и тебе надо привыкнуть.
Но по меркам городка, зарплата оказалась весьма приличной. Все это походило на сказку.
— Прости, если скажу лишнее, но как ты после той жизни вернулась в наш город?
— Не знаю, значит, та жизнь была не моей, здесь воздуха больше. Да и родители, я сейчас вижу их каждый день! А знаешь, почему «Морковный торт»?
— Почему?
— Со мной целая история приключилась, вроде знака свыше. Я знала, что развод с Пашкой неизбежен, чувствовала да и видела все, ему нужна была новая спутница, старовата стала, — усмехнулась Соня. – Боялась. Нет ничего хуже этих нелепых страхов. За двенадцать лет привыкла, наверное, к салонам, богатым курортам. А жила я безмятежно, запасов не делала, короче, понимала, что после развода остаюсь совсем нищей, ну это по моим прежним понятиям. И в один из вечеров после скандала просто ушла. Доехала до вокзала, а билет взять не решалась, сидела в зале ожидания. И там познакомилась с совершенно замечательной старушкой, та возвращалась она от сына. Баба Зоя угостила меня морковным пирогом. И знаешь, он мне таким вкусным показался. Представляешь, после кранаханов, тирамису, болу рей… Тогда я все и решила.
— Что решила? Вернуться? Открыть кафе с таким странным названием?
— Не в названии дело, морковный торт гораздо полезнее для здоровья, но тут еще другое. Мы привыкли к сладкому и не думаем, что хороший десерт можно сделать и из моркови. Моя сегодняшняя жизнь – тот же морковный торт, и я научилась им наслаждаться.