Лидия Николаевна заболела, третий день почти не вставала с постели, третий день смотрела на резвящихся за окном птиц и ждала, что отпустит. Такое случалось с ней не раз, но вот так, чтобы вставала с криком, а до стол�� добиралась за полчаса – впервые.
Фото: по лицензии pixabay.com
В сенях хлопнула дверь, раздались тяжелые шаги, и на пороге появилась соседка Ольга.
— Лежишь?
— Лежу, Оленька.
— Я там кур твоих выпустила, накормила, напоила. Трезорке суп налила, а Мурка, похоже, в доме.
— Вот, рядом лежит, греет, — кивнула куда-то за спину пожилая женщина.
— Послушай, это не дело, надо Глебу звонить.
— Так он сам каждый день звонит.
— И что, рассказала сыну, что слегла?
— Нет, Олюшка, он ведь увезет в город, знаю его. Он уже столько лет хочет забрать.
— Ну а ты почему не едешь?
— Да зачем я мешаться буду, там их семья, их дом, да и не люблю я город, мне дышать в нем нечем.
— Как это их семья, ты же мать? А город, я его и сама недолюбливаю, но, с другой стороны, будешь в скверах гулять, голубей кормить.
— А курочки?
— Да куплю я твоих курочек, нашла, о чем печалиться.
— Нет, Олюшка, полежу еще, может и поднимусь.
Но Ольга сама позвонила Глебу, и на следующий день он приехал забирать мать. Пока паковал нехитрый скарб, все ворчал, что сразу не сообщила.
— Сынок, не поеду я, — слабо возражала женщина, но Глеб и не слушал.
— Сама дойдешь или на руках в машину нести?
— Дойду, — вздохнула мать, зажимая в руках клюку. С этой клюкой последние десять лет своей жизни ходил отец Глеба, а теперь она потребовалась и ей. В последний раз осмотрела дом, где прошла вся ее жизнь, где родился единственный сын, который теперь деловито грузил узлы в машину.
— Сыночек, а фотографии-то…
— Возьмем и фотографии, — весело подмигнул мужчина.
Он усадил мать на заднее сидение, накрыл пледом, подложил под спину подушку.
— Ну как, удобно?
— Удобно, сынок, удобно, вот только зря, хотела я здесь последний выдох испустить, здесь ведь и родители мои, и муж похоронены.
— Не переживай, в городе ты еще поживешь.
— Не о том мечтаю я, сынок.
Лидия Николаевна смотрела на пробегающий пейзаж, словно дразнящий летней безмятежностью, и тайком утирала слезы. Доехали быстро, у подъезда на лавочке сидели старушки.
— Маму привез, Глеб?
— Да — Лидия Николаевна, прошу любить и жаловать. Вот подлечится и вольется в ваши ряды.
— Здравствуйте, — робко сказала Лидия Николаевна.
— Выздоравливайте, — неслось в спину, когда они уже были в подъезде.
Пока обустраивались, Лидия Николаевна всматривалась в лицо Аллы, но, казалось, сноха была довольна переездом свекрови.
— Я вам постелила в нашей спальне, а мы пока в комнату к Игорю переедем, пока он в армии.
— Пишет внучок?
— Пишет, полгода осталось. Переживаю за него.
— Ох, милая, за детей всегда переживаешь.
Есть Лидии Николаевной не хотелось, устала с дороги. Легла, а сон не идет, перед глазами изба, в которой столько лет прожила, кошка Мурка и Трезор, которых забрала Олюшка. Лежит, слушает разговоры, доносящиеся из кухни. Дети хоть и старались говорить тихо, но разве скроешься в городских квартирах?
— Глеб, я о сиделке договорилась.
— Может сама?
— Нет, мы это обсуждали, работу я не брошу, в конце концов, я зарабатываю больше твоего, можешь и ты уволиться.
«Ну вот и скандалы из-за меня начались, зря приехала», — думала пожилая женщина.
— Ты пока с клиникой договорись, надо маму обследовать, лечение назначить.
Лидия Николаевна не разобрала, что ответил Глеб.
— И вообще, ты бы поговорил с ней, ведь есть у нее какие-то средства, старики всегда на похороны копят.
— Не сейчас, Алла.
— А что ждать, уйдет квартира, а какой вариант хороший.
Лидия Николаевна испугалась, неужели ради денег сноха согласилась, чтобы перевезли. Да и сколько у нее этих денег-то?
— Спите, мама? – спросила Алла, зайдя в комнату. – Давайте я вам есть принесу. У нас пюре и котлетки.
— Не хочу я.
— Я вот о чем поговорить хотела. В нашем доме продается однокомнатная на первом этаже, очень хорошая квартира. Вы нам, конечно, не мешаете, но ведь у нас девятый этаж, а лифт часто ломается. Что если мы купим эту квартиру для вас, а мы рядом будем. И потом, вам ведь трудно, а так – сама себе хозяйка.
— Так бы хорошо, вот только, поди, дорогая?
— Я и хотела спросить, есть ли у вас деньги, нам бы на первоначальный взнос набрать, а там я ипотеку взяла бы.
Лидия Николаевна отвернулась к стене, уж очень стыдно стало перед снохой.
— Что вы, плачете? Простите, не хотела в первый день, но ведь уйдет, а если не хотите отдельно – живите с нами, Игорь вернется – будет ему отдельное жилье.
— Прости меня, Аллочка, прости.