Александра знала, если мир рухнул, и нет выхода – надо ехать в Санкт-Петербург. Магическое действие северной столицы Саша ощутила еще в детстве, когда впервые оказалась в городе, омытом Невой. Архитектурная вязь, словно сложная задачка из учебника, прятала ответы на все вопросы.
Повзрослев, Александра приезжала в Петербург при любом удобном случае, здесь они с Глебом провели свой медовый месяц. С тех пор прошло четыре года, и вот она опять бредет по Невскому, пытаясь понять, как случилось, что их брак оказался недолгим. Нет, она запретит себе думать о том, что случилось, вспоминать растерянное выражение мужа, Саша вернулась от мамы немного раньше и застала эту его «ерунду», как он позже назвал девицу, кокетливо позирующую в их супружеской кровати. Как же глупо и банально, напоминает плохой анекдот. Об этом она подумает позже, в час, когда гордый город натянет на себя покрывало сумерек. Александра любила вечерний Петербург, днем в пестроте туристической балаганности, в излишней суете, дух города отступал, казалось, что северная столица замолкала, больше напоминая красавиц на подиуме. Зато вечером отступала эклектика хаоса, когда контуры зданий становились отчетливее, можно услышать голос улиц, стать свидетелем откровений.
А пока пешком от Дворцовой площади до старого Невского — к тихой пристани Александро-Невской Лавры. Сначала Александрийский столп, так пугавший некогда горожан. Так и видится фигура архитектора Монферрана, разгуливающего вблизи, чтобы доказать безопасность пятидесятиметровой конструкции. Александра всегда обходила столп по кругу, любуясь Ангелом на вершине. Один из секретов города – Ангел, созданный Орловским, оживал, расправлял крылья, поднимая голову. Она знала, что скульптор, создавший это чудо, был из крепостных, именно о нем когда-то написал Пушкин:
Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую:
Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе…
Александра следила за поднимающимися крыльями Ангела и чувствовала, как наполняется силой.
Вслед за призраком Огюста Монферрана к главному его детищу – Исаакиевскому собору. Даже Монферрану не удалось обмануть судьбу, поговаривали, что он затягивал со строительством, потому оно и длилось сорок лет, архитектору нагадали скорую смерть сразу по окончании. Через месяц после освящения, Монферрана не стало. Ну что, город, поведай мне мою судьбу.
Александра ступила на винтовую лестницу, ей непременно захотелось посмотреть на город с высоты птичьего полета. Как прекрасен Санкт-Петербург в лучах солнечного света! Иглы шпилей Петропавловского собора и Адмиралтейства, строгость Дворцовой и Ангел с поднятыми крыльями, блики куполов, кружевная вязь Смольного собора. Саше казалось, что она парит вольной птицей над этим магическим городом.
— Шурик, — раздалось у самого уха. Саша оглянулась:
— Не может быть, Сашка Петренко! — Бывший одноклассник и ее первая любовь улыбался ей своей знаменитой улыбкой в тридцать два зуба. – Ты как здесь?
— Ты все еще веришь в случайности? — его улыбка стала еще шире. – Знал, что сегодня случится что-то очень важное. Я живу в Петербурге уже семь лет, а ты, насколько я понял, на экскурсии? Одна?
Он задавал и задавал вопросы, не слушая ее ответов, и ей стало казаться, что он и без того все про нее знает, как знал в те времена, когда они были вместе.
— Слушай, а почему мы тогда расстались, не помнишь? – лукаво спросила она, разглядывая лучи солнца сквозь бокал вина. Они сидели в баре на крыше особняка Пальма. Казалось до неба можно дотянуться рукой.
— Ты сказала, что никогда меня не любила, что все это было детство.
— И ты поверил?
— А что мне оставалось?
— И ты сбежал…
— Вовсе нет, я просто строил здесь наш дом, ведь тебе всегда нравился этот город.
— Ты останешься со мной? – спросил он на Семимостье. Она не ответила, лишь коснулась его теплыми губами.
Город одевался в сумерки, в это время здесь не бывает тьмы. Городские тени поглотили прошлое.