Клода Моне считают родоначальником импрессионизма. Само название «Импрессионизм» происходит от названия картины художника «Впечатление». («Впечатление» в переводе на французский язык - Impression). Он прожил долгую жизнь (86 лет), и в ней было много чего интересного. Вот несколько фактов из жизни художника.
Клод Моне, фотография Надара,
Факт первый. Никчёмный продавец
Мало кто мог бы сказать о себе: «Моя любовь к рисованию началась с… торговой лавки». А Клод Моне мог! Более того, он про себя так и говорил: «Если бы не лавка отца, возможно, я никогда и не стал бы художником».
Чего только ни бывает в этой удивительной жизни! Дело в том, что карандаш в руки Клода Моне впервые попал действительно тогда, когда он помогал своему отцу – Клоду Моне-старшему. Тот, видя, что торговля идёт достаточно успешно, хотел сделать сына продолжателем своего дела. Дабы тот всю жизнь был обеспеченным человеком. Для этого он каждый раз приводил Клода в магазин и ставил за прилавок. Но мальчик находил это занятие довольно нудным. Стоять за прилавком, а тем паче зазывать покупателей, было совершенно не для него. Как-то раз, отец, видя, что Клод откровенно скучает, глядя на товары, которые находились в лавке, с досады велел спрятаться куда-нибудь, чтобы не отталкивать народ своим унылым видом.
Четырнадцатилетний Клод нашёл себе укромное место за шкафом, подобрал с пола валяющийся простой карандаш, оторвал от рулона старых обоев кусок бумаги и от нечего делать стал рисовать появившегося в лавке покупателя. Потом был ещё один рисунок, после него третий, четвёртый… И вот лавка Клода Моне обрела неслыханную популярность! Надо сказать, что торговля и раньше в общем-то шла неплохо, а тут народ просто валом повалил в небольшой магазинчик. И всё потому, что всех интересовали портреты, которые рисовал подросток. Портреты эти так нравились людям, что каждый считал за честь приобрести свое собственное изображение, нарисованное сыном лавочника. При этом Клод Моне-младший стал приносить семье доход: ведь за портреты платили поначалу десять франков, затем пятнадцать, а после цена возросла до двадцати! Отец, видя что сыну кроме карандаша и бумаги больше ничего не нужно, отпустил его учиться живописи в Париж. «Толку от тебя как от продавца никакого, — огорчённо сказал он на прощанье мальчику, — жаль, что ты оказался ни на что не годен».
Факт второй. И снова ненадобность
Дама с зонтиком, повёрнутая влево,
Второй раз нечто подобное Моне услышит, находясь далеко от отчего дома. А пока что компания у него в Париже подобралась замечательная: Камиль Писсарро, Поль Сезанн, Эжен Делакруа. Моне пребывал на вершине счастья, часто писал восторженные письма домой, а также своему учителю рисования, у которого брал первые уроки. Но через год его призвали в армию и отправили в Алжир, где новобранец, толком не начав службу, подхватил тиф. Болезнь протекала очень тяжело и имела множество осложнений. Как когда-то дома, в армии тоже поняли, что молодой человек ни на что не годен, поэтому его комиссовали за… ненадобностью.
Факт третий. Не копируй – и будешь знаменит!
Отец, у которого смерть едва не забрала одного из близких ему людей, уже не насмешничал над его стараниями научиться рисовать. Наоборот – теперь он отдавал младшему сыну почти все заработанные в лавке (в той самой, где был когда-то нарисован первый портрет) деньги. Больше не жалея о том, что у него нет продолжателя по торговому делу, Клод Моне старший как мог помогал сыну получить образование. А тот, в отличие от своих товарищей, которые то и дело копировали известных живописцев, старался писать то, что видели его глаза: предметы, живые цветы, живых людей. В то же время всё то, что он изображал, будто было подёрнуто дымкой, предметы не имели чётких очертаний. Но это был уже его собственный стиль письма, и Клод Моне немного гордился тем, что ни у кого больше не встречается того, что было на картинах только у него одного.
Стиль Моне скоро стал узнаваемым, его картины начали покупать. В то время как друзья-художники, которые делали вроде бы неплохие копии уже известных картин, так и продолжали оставаться в тени, поскольку их работы популярностью не пользовались.
Камилла в японском кимоно. Фото: общественное достояние
Факт четвертый. Четыре Камиллы на одной картине
В 1865 году Моне, который ввиду небогатого кошелька, не мог найти натурщиков, позвал на помощь друзей. Фредерик Базиль и его знакомая Камилла Доньсье охотно согласились выручить художника. Вскоре между Клодом и Камиллой возникло чувство, которое соединило их. Теперь Камилла стала единственной натурщицей, позирующей для его полотен. Казалось, любовь принесёт Моне успех. Поначалу это так и было. Картина «Камилла в зеленом» приняла участие в модном по тем временам Художественном Салоне Парижа. Однако художник так увлекся, что на следующей своей картине «Женщины в саду» изобразил четыре женских фигуры, которые удивительным образом были похожи одна на другую. А всё потому, что всех четверых Моне… писал всё с той же Камиллы.
Увы, публика не поняла такого шага. Картина в отличие от предыдущей, не имела никакого успеха.
Что же… Как говорится: всё хорошо в меру.
Факт пятый. Главное для картины – понравиться покупателю
В 1872 году Моне написал картину «Впечатление. Восход солнца». В ней художник хотел передать течение то и дело меняющейся реки. Краски, которыми он преимущественно воспользовался, были голубыми, розовыми, оранжевыми… Намного позже именно эту картину назовут «началом импрессионизма», а на тот момент покупать её никто не хотел. Финансовое состояние художника было чуть ли не катастрофическим. С горя он даже попытался покончить с собой. Когда он немного одумался, решил написать письмо румынскому врачу Жоржу де Белио, который был страстным поклонником живописи и человеком, который всё свободное от работы время проводил в картинных галереях. Особенно он любил всё новое, всё то, чего в живописи ещё встречалось не часто. Получив полное отчаяния письмо Клода Моне, де Белио в прямом смысле спас ситуацию, купив у художника восемь картин, в том числе и «Впечатление».
Сад Моне в Живерни. Фото: общественное достояние
На то, что Моне со вздохом заметил: «Никто не хочет покупать эту картину», любитель живописи отвечал: «Я не никто. Мне она нравится, и этого уже достаточно».
Посмотрев на несчастное лицо живописца, доктор, желая ободрить его, добавил к имеющейся сумме ещё несколько десятков франков.
Видимо, в знак подкрепления своих слов.