Музыка в кино — это особая магия, которая не просто сопровождает кадр, а формирует восприятие зрителем тех событий, которые происходят на экране, а после, когда фильм уже увиден, пробуждает ассоциации, даже спустя много времени, если вдруг знакомая мелодия прозвучит где-то неподалёку.
Пётр Тодоровский. Кадр из фильма «Был месяц май» творческое объединение «Экран», 1970 г.
Наверное, половину успеха киноленты составляет её музыкально сопровождение: мелодии Таривердиева из «Иронии судьбы» неизменно настраивают нас на новогодний лад, музыка Дунаевского-старшего рождает приятную ностальгию по раннесоветским временам, вызывает приподнятое настроение, очень мотивирует, а музыка Дашкевича ассоциируется с загадками, тайнами и превращает даже самый дождливый день в уютный.
Как правило, музыку для кино пишут профессиональные композиторы, которые тесно сотрудничают с режиссёром, стараются прочувствовать те эмоции, которые хочет вселить в зрителей режиссёр, и посредством музыки этими эмоциями управляют.
Поэтому случаи, когда музыку к своей картине создает сам режиссёр, — это высший пилотаж, хотя такие случаи и достаточно редки.
Одним из таких уникумов был режиссёр Пётр Ефимович Тодоровский.
В его жизни музыка всегда занимала особое место. Когда Тодоровскому было всего 4 годика, он украл у своего отца пять рублей, на которые собирался купить балалайку. Именно балалайка стала в его жизни первым музыкальным инструментом. Однако настоящей любовью Петра Ефимовича всегда была семиструнная гитара.
Прошедший войну, Тодоровский не расставался со своей мечтой о музыке и на передовой, постоянно насвистывал какие-то мелодии, развлекая сослуживцев. Знаменитый свист Тодоровского, кстати, можно услышать в фильме «Был месяц май» Марлена Хуциева, где исполнитель одной из ролей Пётр Тодоровский, со своими реальными наградами на груди, насвистывает и подыгрывает себе на гитаре.
Музыкальному Тодоровскому ординарец однажды вручил раздобытый где-то трофейный аккордеон. И с тех пор Петр Ефимович с инструментом не расставался. Сам вспоминал позже:
«После победы меня назначили комендантом немецкого городка на Эльбе. После ужина садился в одних трусах на крылечко и до четырёх утра играл. Выучил песню «Огонёк» правой рукой, потом левой, потом стал сводить... Через полгода уже участвовал в самодеятельности».
Командование полка решило, что Тодоровскому стоит учиться в консерватории, но сам Пётр Ефимович рассудил, что ему, абсолютно не знающему нотной грамоты, не стоит туда соваться. Но зато его очень заинтересовала работа фронтовых операторов, и консерватории пришлось уступить место ВГИКу.
Гитара появилась в жизни Тодоровского в 1956 году, когда он снимал «Весну на Заречной улице» в качестве оператора. На съёмочную площадку гитару принес Владимир Гуляев, и «подруга семиструнная» с тех пор сопровождала Петра Ефимовича всю жизнь. Кстати, мало кто знает, что Петр Ефимович тесно общался с Владимиром Высоцким и аккомпанировал ему на гитаре.
Не владевший нотной грамотой Тодоровский пошёл дальше — он начал сочинять музыку, сначала для фильмов других режиссёров, а потом и для своих собственных. Большинство из сочиненных им мелодий, родившихся в тот период, когда он не мог их записать, а только насвистывал, так и остались забытыми, но когда ему в руки попала гитара, стали появляться песни.
Впервые его музыка зазвучала в фильме «Сильнее урагана» 1960 года. Тодоровский сочинил мелодию к стихам поэта-фронтовика Григория Поженяна, и получилась песня «Там, в родной сторонке».
В 1965 году вышел фильм режиссёров Вадима Ильенко и Игоря Болгарина «Над нами Южный крест», и к этому фильму, снова в сотрудничестве с Поженяном, Тодоровский написал песню «Что мне белый пух бересты, если не с кем ледоход встречать?». К этому времени Петр Ефимович уже и сам стал режиссёром, но для своих фильмов музыку сочинять не спешил.
Впервые решился на это, когда снимал «Военно-полевой роман». Получилась потрясающая мелодрама, сюжет которой, по признанию самого Тодоровского, был основан на реальных событиях.
Сам режиссер вспоминал, что эпизод встречи главного героя с бывшей «фронтовой женой» своего комбата после войны произошла с ним самим:
«Будучи студентом ВГИКа, как-то зимним промозглым днём я шёл мимо ЦУМа и вдруг услыхал до боли знакомый, с хрипотцой, смех. Обернулся. У стены универмага в телогрейке, в перчатках без пальцев продавала пирожки возлюбленная нашего комбата. Рядом на ящике сидела озябшая, замотанная в какие-то платки девочка. Я долго стоял и не мог оторвать взгляд. Что произошло с ней, красавицей, фронтовой королевой? Почему жизнь так изменила её? Шли годы, а воспоминание о той встрече не давало покоя».
Изначально Тодоровский и роль главного героя Саши писал под себя самого, слишком много личного в неё вложил. Однако по возрасту Тодоровский для этого персонажа не подходил, поэтому начал пробовать других актёров, пока не нашёл Бурляева.
Фильм имел потрясающий успех, его показали в основной конкурсной программе 34-го Берлинского кинофестиваля, Инна Чурикова получила «Серебряного медведя» за лучшую женскую роль, а сам фильм получил номинацию на «Оскара» в категории «Лучший фильм на иностранном языке».
В фильме звучит много музыки — это мелодии военных и предвоенных лет, и фрагмент Симфонии № 7 Дмитрия Шостаковича, но была и авторская музыка, написанная Игорем Кантюковым и самим Петром Тодоровским.
Для своего фильма «По главной улице с оркестром» Пётр Тодоровский написал три песни («В белом сне», «Колыбельная» и «И всё-таки мы победили») и две музыкальные темы.
Музыка авторства Петра Ефимовича звучит и в фильме «Интердевочка», появление которого произвело культурный переворот в советском кино: впервые о теме проституции заговорили, признали стремление людей к «красивой жизни» и то, на что они ради неё способны. Само слово «интердевочка» вошло в наш язык и стало нарицательным. В фильме звучит музыка Тодоровского «Танго „Путанные слова“», «Дива на панели», «Главная тема» и «Шведская тема».
И, конечно, нельзя не вспомнить музыку Петра Ефимовича к фильму «Анкор, ещё анкор!», который также стал очень успешным и мелодии из которого получились очень атмосферными и запоминающимися.
Петр Тодоровский считал музыку своей страстью, но никогда не называл себя композитором, скорее, из скромности. Он был самоучкой, но самоучкой блестящим, способным освоить незнакомый инструмент буквально за несколько часов. Он был тем редким примером кинематографиста, который не просто создавал фильмы, а чувствовал их на всех уровнях — визуально, драматургически и, что особенно ценно, музыкально. Его музыка, рождённая не в консерватории, а в окопах, на фронтовых дорогах, на съёмочных площадках и в тишине ночи под звук гитары, обладала подлинной искренностью, глубокой лирической силой. И в результате рождались мелодии, которые становились голосом эпохи, голосом поколения, пережившего войну, разочарования и надежды. Каждая нота в его фильмах была продиктована внутренним ритмом кадра, дыханием героя, молчанием, которое нужно было наполнить звуком. Его музыка не сопровождала кино — она жила в нём, становясь его душой.