Николай Караченцов — один из талантливейших актеров советского и российского кино. Наверное, иначе и быть не могло: он родился в уникальной семье, его отцом был Петр Яковлевич Караченцов, художник-график журнала «Огонек», заслуженный художник РСФСР, а мамой — Янина Евгеньевна Брунак, балетмейстер-постановщик, которая работала над постановками Большого театра, ставила спектакли в Монголии, Вьетнаме, Сирии и Великобритании.
Николай Караченцов. Фото: kinopoisk.ru
Уникальная игра Николая Петровича — это, конечно, не заслуга генного наследства, а результат тяжелой, каждодневной работы над собой, но в нем было всегда что-то особенное, что называют «актерской харизмой», и это качество зачастую делает для карьеры любого творческого человека гораздо большее, чем все академии, вместе взятые.
Двумя ролями, принесшими Николаю Караченцову славу, давшими старт всей его карьере, да не просто старт, а мощный толчок — вперед и вверх, стала театральная роль в спектакле «Тиль» в Ленкоме и кинороль Бусыгина в фильме «Старший сын».
«Тиль» Николая Караченцова
По окончании с отличием Школы-студии МХАТ Караченцов должен был быть распределен во МХАТ, тогда так было негласно заведено. Но, к сожалению для театра и к счастью для актера, в этот момент с поста главного режиссера Театра Ленинского комсомола ушел Анатолий Эфрос, и в труппе был катастрофический недобор актеров. Новый главный режиссер театра написал письмо руководству Школы-студии МХАТ, в котором просил помочь. Это был беспрецедентный случай, и Школа-студия направила десять человек из числа лучших выпускников в Ленком. В этой десятке был и Николай Караченцов.
Кадр из спектакля «Тиль»
Спектакль «Тиль» стал одним из первых спектаклей, который в Ленкоме поставил пришедший на пост режиссера Марк Захаров. Автором пьесы по роману Шарля де Костера стал Григорий Горин, музыку писал Геннадий Гладков, а Караченцова Захаров пригласил на главную роль. В итоге спектакль не просто получился успешным — он стал явлением, а Караченцов сразу попал в кумиры советской молодежи. Его Тиль Уленшпигель получился таким ярким, харизматичным, остроумным и смелым, что он предстал перед советской публикой как молодой актер с безграничным потенциалом: он пел, выполнял на сцене сложные трюки и играл так, что зрители в зале забывали, какой сейчас век на дворе. Лучше всего успех театра демонстрирует тот факт, что он шел в Ленкоме вплоть до 1992 года. Горин вспоминал, как буквально раскалялся телефон в его квартире от звонков зрителей, умолявших достать хотя бы один билетик. Театральные вахтерши отмечали, как много молодежи ходит на этот спектакль. А наутро после премьеры из фойе театра пропал портрет Николая Караченцова, и режиссер Захаров понял: Николай Петрович стал знаменитым.
Репетиции спектакля начались еще до того, как пьеса была дописана, поэтому ее сюжет во многом рождался на глазах труппы. Никто из актеров не мог предсказать, какой в итоге будет развязка — как и жизнь самого Тиля, спектакль казался непредсказуемым. Марк Захаров намеренно выбрал ход, чтобы начало спектакля навевало скуку на зрителя, чтобы сам момент рождения Тиля произвел эффект.
Еще одним интересным приемом было то, что три роли, Неле, Беткин и Анну, играла одна и та же актриса Инна Чурикова (позже – Елена Шанина): это было сделано не только для того, чтобы показать, как общение с Тилем делало людей похожими друг на друга, поскольку их всех объединяла одна страсть — стать свободными. Но также и для того, чтобы зритель видел, что все последующие женщины напоминают Тилю Неле.
Вплоть до середины 80-х годов спектакль собирал полные залы, колпак Тиля сами актеры попросили укрепить на занавесе подобно мхатовской чайке.
Сам Марк Захаров рассказывал о том, как Николай Караченцов проснулся знаменитым после премьеры «Тиля».
«Я радовался, что разглядел его среди молодежи и пригласил в «Ленком». Нравились его острые горящие глаза» — вспоминал режиссер.
Интересно то, что самый оглушительный успех спектакля был отмечен в 1977 году в Кракове, где большинство зрителей составляли студенты. По воспоминаниям Захарова, зрительный зал сопровождал аплодисментами буквально каждую фразу.
Правда, из-за этого спектакля Марка Захарова однажды чуть не уволили, а сам спектакль оказался на грани закрытия. Высокопоставленная чиновница пришла со своим ребенком на представление и была возмущена наличием нескольких моментов в спектакле, которые негоже видеть и слышать детским глазам и ушам. Все обошлось, но весь театр буквально замер в тревоге, пока судьба режиссера и спектакля решалась «в верхах».
Сам же Караченцов считал, что с премьеры «Тиля» начался его настоящий театр, хотя четко понимал, что народ в то время шел в Ленком, прежде всего, на Захарова — в театре произошли изменения, и зрителю было интересно, что теперь будет, каким будет театр.
Володя Бусыгин из «Старшего сына»
Роль в фильме «Старший сын» не только принесла Караченцову известность, но и стала одной из лучших его киноролей. Его снял Виталий Мельников по пьесе Александра Вампилова. Правда, сам Вампилов до премьеры не дожил и успеха фильма по своей пьесе не увидел: за 4 года до премьеры он погиб, утонул в Байкале, ему было тогда всего 34 года.
Кадр из фильма «Старший сын»
Виталий Мельников пригласил Караченцова на роль, взяв ему в пару молодого актера, который тогда был пока не слишком известным, — Михаила Боярского. Интересно то, что в кадре тандем Боярского и Караченцова выглядел более, чем органичным, хотя на съемочной площадке они поначалу не очень-то ладили — слишком разными были по характеру, и если Боярский с удовольствием участвовал в застольях после съемок, то Караченцов не был любителем подобных мероприятий.
До выхода фильма пьеса ставилась на театральной сцене: в Иркутском драматическом театре, в Театре имени Ермоловой в Москве. Выйдя на телеэкраны, фильм имел большой успех, а критики называли его шедевром. После этой премьеры настоящими звездами отечественного кино стали и Николай Караченцов, и Светлана Крючкова, и Михаил Боярский.
Но главную ценность фильм представлял и для Караченцова, и для остальных молодых актеров, тем, что в нем снимался Евгений Леонов. Перед ним актеры благоговели, пользовались каждой минуткой, чтобы получить совет, и Леонов никогда в этих советах не отказывал.
«Он не слишком стремился к общению, но я был дотошный, молодой, наглый и к нему приставал: «Евгений Павлович, подскажите, как тут играть? А тут?». И он показывал. Вот только повторить это было невозможно... Он мог и моего героя Сильву сыграть, и женщину, и кота – кого угодно. Но больше всего я завидовал его умению плакать в кадре» — вспоминал Боярский, называя работу в этом фильме хорошей актерской школой.
Фильм был уникален еще и тем, что за время съемок среди актеров и участников съемочного процесса состоялось четыре свадьбы: сам Николай Караченцов женился на своей единственной до конца жизни супруге Людмиле Поргиной, Боярский – на Ларисе Луппиан, исполнитель роли летчика Николай Никольский женился на своей возлюбленной, а Светлана Крючкова встретила на съемочной площадке оператора Юрия Векслера, и они стали жить вместе.
«Мне кажется, что эта картина пропитана влюблённостью, ведь мы все были влюблены!» — вспоминала Крючкова.
Фильм имел большой зрительский успех, но и критики приняли его радушно. В копилке «Старшего сына» появилась премия за лучший сценарий и приз Интервидения на Международном кинофестивале телевизионных фильмов в Праге в 1976 года и лауреатство на Заводском смотре-конкурсе произведений ленинградских кинематографистов в 1977 года.